ГЛАВА ПЯТАЯ
Жестокие игры
Tant que tu parles pas du tout ce que tu penses, tu écoutes pas du tout ce à quoi tu crois, et tu fais pas du tout ce vers quoi est disposé - ce temps tout cela et tu vis pas du tout! – Александр прочитал эти строки и тяжело вздохнул. Как точен был автор в этом высказывании. Силу этих слов он ощущал каждый день. Действительно для других он был лишь новым императором Александром, властью России, и никто не хотел видеть в нем живого человека. Вот и завтра на балу, устроенном в честь какого-то князя, придется надеть надоевшую маску и снова терять минуты своей жизни рядом с напыщенными господами и дамами, затянутыми в корсеты и раздающими направо и налево дежурные улыбки.
   Александр закрыл книгу и встал к окну. Он смотрел на оживленную улицу и сожалел, что сам не может быть там, наслаждаться свободой и делиться своей душой с мир. Там за окном была жизнь. А тут – лишь театральное представление...
  Он всегда не принимал свою дворцовую жизнь, считал, что быть обычным человеком интереснее и лучше. Он не подозревал, сколько проблем у этих «простых» людей: холод, голод, ссылки, войны… Он был наивным и нежным. Ему хотелось попасть в действительность, и он не понимал, что на самом деле реальный мир – это его мир, а сказка с верными друзьями, полной доброжелательностью и искренними дамами – сон, в который он никогда не уйдет навсегда. Но всего этого он не знал. Может быть и к лучшему…
   - Саша! – молодая красивая девушка зашла в просторный зал, и тут же взволнованно подошла к супругу, - Почему ты грустишь? Разве известие о приеме тебя не порадовало?
   - Что? – наследник очнулся от своих размышлений и с удивлением посмотрел на Елизавету, - Каком приеме?
   - В честь некого князя…. Не помню, как его зовут. Ты что забыл?
   - Нет, нет, я просто задумался.
   - В таком случае поторопись. Бал состоится вечером, а уже день. Ты должен выглядеть лучше всех. - Лиз выскользнула из комнаты так же быстро, как и вошла, оставив молодого супруга в одиночестве.
   Он проводил её взглядом и грустно улыбнулся. «Лучше всех». Зачем? К чему этот блеск, под которым прячется жестокая наружность. Лизхенн, несмотря на внешнюю нежность и романтичность была строгой и сильной духом, как и все немцы. С самого начала она избрала для себя относительно нейтральную линию поведения и следовала ей
Безукоризненно. Она отличалась трезвым умом, холодным нравом и непоказной правильностью. Александр знал все эти качества супруги и немного восхищался ими. Сам он был другим. Но не настолько другим, чтобы не быть солидарным с Елизаветой…

*  *  *
   Наташа смотрела на великолепие зала с внезапно привычным одобрением. Она сколько всего роскошного и великолепного видела за этот год в Париже, что уже не удивлялась ничему. Хотя петербургские дома были самыми прекрасными из всех, это уже не вызывало восхищения.
   Она до сих пор не понимала, зачем мужу понадобилось возвращаться в Петербург. Уж её туда точно не тянуло ни капельки. Она, конечно, безумно скучала по сестре, но понимала, насколько больно будет видеть её и остальных. Наташа не знала, любит ли Мишель свою жену, но это её не волновало. Потому что от любого ответа ей будет тяжело. Ведь если он счастлив с ней, значит, его детская любовь ничего для него не значила, а если нет….. ведь Натали понимала, что она замужняя и обязана любить мужа, ведь разводы в их стране запрещены. И эта безнадега не будет доставлять радости никому.
   Дмитрий сообщил ей, что в день их приезда будет устроен бал, на который соберется все столичное высшее общество. Но её это не тревожило. Она молила Бога лишь о том, чтобы на нем не было её знакомых.
   - Натали, ты готова? – глухой знакомый голос отразился эхом в груди. Она обернулась и увидела матушку. Та ни капельки не изменилась, разве что немного помолодела. Или это было всего лишь от долгой разлуки. Марья Андреевна подалась вперед, чтобы обнять дочь, но та отстранилась.
   - В чем дело? Ты не рада видеть меня?
   - А что должна? – грубо ответила Наташа.
   - Но я же…
   - Подождите, не надо оправданий, мне они не нужны. От них легче не становится.
   - Ты все не можешь простить меня?
   - Говорят, простить – значит понять. Неправда это. Понять я вас, маменька, поняла, а вот простить и забыть не могу.
   - Ты несчастлива в браке? Князь обижает тебя?
   - Что вы, конечно нет. Для этого он слишком хорошо воспитан. Он вообще не делает ничего плохого.
   - Что же в этом плохого?
   - А то, что меня тошнит от такой правильности. Ангелов не бывает, понимаешь? В нем человеческого ничего не видно. Не накричит, ни посочувствует. Знаешь, как он мне это объяснил?
   - Как же?
   - То, что сильный человек не должен ничего чувствовать, совсем ничего, а должен руководствовать только разумом. Веришь, я действительно его не понимаю. Зачем он женился на деревенской барышне, да еще и увел её у жениха?
   - А разве он не прав? Если бы ты не доверяла эмоциям, то была бы гораздо счастливее.
   - Если следовать вашей логике, то счастье – это тоже ненужная эмоция. В общем, хватит, я больше не хочу говорить об этом. Довольно.
   - Ты собираешься к балу?
   - Да.
   - Я тоже туда иду с тобой и….
   - Послушайте, я хотела спросить… Там будет….
   - Михаил?
   Наташа молча кивнула головой.
   - Думаю, что да. Насколько я знаю, он занимает важную позицию возле нового императора, я бы даже сказала, что
дружескую. Так что… А ты сама то хочешь его увидеть?
   - Нет, - уверенно ответила княжна, - не хочу.
   - Неужели?
   - Да. А зачем нам встречаться? Поговорить о прошлом? Кому это нужно. Я замужем, он женат…
   - Женат?! С чего ты это взяла?
   - Ну как…
   - У него нет жены, он один из самый желанных женихов в Петербурге, но пока его сердце свободно.
   Наталья отвернулась с едва сдерживаемым на лице удивлением граничившим с шоком. «Не может быть. Но ведь Оленька написала… Неужели она обманула меня?»
   - Знаешь, Ольга тоже будет на балу. Я недавно видела её.
   - Меня это не волнует, - оборвала Натали, - Я пойду собираться, - она указала графине на дверь.
   Та, покачнув головой, вышла. Доронова обессилено опустилась на кровать. «Не могу поверить в это ужасное предательство. Ладно, я могла бы смириться с тем, что Мишель разлюбил меня, но в то что Ольга, милая Оленька так жестоко обманула… А я, дура, поверила. Да как я могла поверить в подобное?! В то, что мой Миша разбил все наши воспоминания. Бедный, он мучается небось, как и я. Как же больно. Некому верить теперь, просто некому. Может, Дмитрий прав в своей теории? Скоро и я начну в неё верить».

*   *   *
   Молодой кавалергард вошел в просторный зал, щедро украшенный статуями и картинами, и стал ждать Александра. Он сосредоточенно рассматривал всю роскошь простого кабинета и удивлялся тому, насколько притворна вся эта мишура, ненужная простым людям. Вскоре в комнату вошел император и, указав Мишелю на кресло, сел на стол.
   - Вызывали, ваше величество?
   - Да брось ты эти церемонии, Толстой. У меня к тебе одно важное поручение.
   - Слушаю.
   - Ты должен передать очень важные документы одному чиновнику в Сибирь. Ты оправишься прямо сегодня вечером, чтобы успеть в срок. Советую взять кого-нибудь в сопровождение, например твоего друга… как же его… Савина, кажется.
   - Хорошо, ваше величество.
   - Вот и прекрасно, Михаил. Но никто кроме вас двоих не должен об этом знать. Ясно?
   - Да.
   Александр достал из ящика стола папку и вручил её Мишелю. Тот взял её и спрятал под плащ. Затем поклонился и подошел двери. Но вдруг император окликнул её.
   - Послушай, Толстой, а ты не знаешь князя Доронова?
   - Нет, не знаю, - Мишель действительно забыл, как звали того неприятного господина, нынешнего мужа Натальи.
   - Жаль. Ну ладно, удачи тебе.
   - Спасибо. – Михаил развернулся и вышел из залы. Проходя по красивым царским коридорам, он думал о том, что, возможно, эта поездка и очередное задание отвлекут его от воспоминаний. Потому что уже год как прекрасная графинечка Наталья Николаевна Ланская не оставляет его сердце в покое. Хотя ему не очень-то хотелось ехать куда-то в Сибирь. Тем более, что их лучший друг, Оленька, останется одна в практически незнакомом городе. Без него. Без Алеши. Да, в последнее время он не понимал их, он видел, что они влюблены друг в друга, но не хотят ничуть признаваться в этом. Особенно Ольга, видимо настолько насмотревшаяся на чужие несчастные судьбы, что сама безумно пугалась этой любви.
   Он вышел на улицу и тяжело вздохнул. На улице была такая суета, что он понял, насколько скучает по спокойным деревенским просторам. Правда, нельзя сказать, что ему не нравился Петербург. Например, сейчас он очень жалел о том, что пропустит очередной балл, на котором должна была появиться знаменитая в Европе красавица-княгиня. Весь петербуржский высший свет уже несколько недель во всю обсуждал эту новость, и ему, конечно, было безумно любопытно посмотреть на неё, и по возможности познакомиться.  Ах, если бы он знал, кто она...

*   *   *
   Красивая рыжеволосая девушка в великолепном платье по последней моде зашла в роскошный зал под руку с уже немолодым, но тоже модно одетым господином. Пара, не спеша, подошла к императору находившемуся неподалеку.
   - Добрый вечер, господин Доронов. Рад вас видеть в Петербурге. И вашу прелестную спутницу.
   - Разрешите представить вам мою супругу, Наталью Николаевну.
   - Очень приятно, - Александр поклонился и поцеловал ей руку.
   - Мне тоже, ваше величество, - через силу улыбнулась Наташа. На душе у неё было тяжелее некуда. Во Франции она как-то стала забывать свою боль, увлекаясь новой жизнью - жизнью богатой замужней дамы. Но здесь в России, в этом холодном и бесчувственном городе все беды вновь вернулись в её сердце, разрывая его с куда большей силой, чем год назад. Она заставляла себя не думать о Михаиле, не искать его в толпе глазами, но, пожалуй, первый раз в жизни чувства не желали слушать её. С невероятным усилием улыбнувшись еще раз, она отошла от мужа и остановилась в углу комнаты рядом с прекрасной цветущей розой. И в свете хрустальных ламп ей казалось, что эта роза так похожа на неё саму: яркой, блестящей снаружи, ей, была уверена Наташа, требовалось огромной выдержки стоять прямо, распустив цветки, в то время как саму её изнутри мучили колючки. Она дотронулась до одной из них и с каким-то умиротворением наблюдала за маленькими каплями крови, выступившими на месте ранки. Точно эта красная, как вино, кровь подтверждала то, что она еще живая, что еще не превратилась во всего лишь очередную тень в этом мире теней, пустых и бездушных оболочек. И это немного успокаивало её. Она оглядела зал и, увидев знакомую фигуру, замерла от охватившего её ужаса - она была не готова к такому разговору.
   Этой пугающей особой, как ни странно оказалась Оленька, её сестра. В милом розовом платье с кринолином, подчеркивающее её стройную фигуру, она стояла подбоченясь, занятая разговором с неким кавалергардом, другом Мишеля и Леши. Засмеявшись в ответ на его шутку, она на секунду отвела от него взгляд и застыла. Напротив она увидела свою дорогую сестру, которую так мечтала увидеть. Она откланялась перед кавалером и слишком широкими для дамы шагами направилась к Наталье.
   - Натали, как же я рада тебя видеть, - Ольга хотела было обнять её, но та отстранилась с маской презрения на лице.
   - Поменьше эмоций, Ольга Николаевна, - холодно процедила она, - Неужели вас не учили, как себя вести в приличном обществе?
   Ольга на секунду опешила от такого заявления. Сначала ей почудилось, что её сестра просто пошутила над ней, но когда она столкнулась с ней взглядом... она всегда видела, что у людей на душе, поэтому ясно разглядела в ней презрение и злобу. Улыбка сползла с её лица.
    - Что с тобой, Наташа? Я не понимаю, отчего ты так груба со мною. Разве ты не соскучилась? Я просто не знаю, что происходит. Отчего ты такая?
    - Какая "такая"? - язвительно поинтересовалась Натали.
    - Ну такая... другая что ли. Ты не похожа на прежнюю Наташеньку Ланскую.
    - Просто её больше нет. Перед тобой княгиня Доронова, запомни. А та наивная прелестная девочка, которая верила всему и всем подряд просто исчезла, испарилась, как вода. Можешь забыть её навсегда.
    - Да что случилось, что я сделала тебе?
    - Что ты сделала?! - разозлилась Наталья, - Да прекрати строить из себя невинность, меня уже не проведешь. Ты наврала мне про женитьбу Мишеля, а теперь спрашиваешь, что случилось?! Да как ты вообще могла так поступить! Сколько слез я выплакала, сколько ночей не спала из-за этого ужасного письма! Я тебе этого никогда не прощу, слышишь? НИКОГДА!
   - Да что ты говоришь, Натали, какая женитьба? Какое письмо? Ты о чем? Я не понимаю...
   - Хватит, наш разговор окончен, я больше видеть не хочу ни вас, Ольга Николаевна, ни ваших друзей кавалергардов, ни маменьку, никого! Я отныне буду считать своей семьей лишь князя, понятно? И оставьте меня в покое. Вы все мне порядочно надоели со своей притворной искренностью. В моем мире, по крайней мере, никто не притворяется честным, как вы! - Наталья подобрала юбки и выскользнула из зала, оставив Ольгу в полнейшем недоумении. Из слов Наташи она поняла лишь, что ей сообщили о женитьбе Мишки, причем сделала это якобы она в виде письма, но сама Ольга никак не могла взять в толк, как такое произошло, ведь Михаил толстой был холост и несчастен, а она не писала писем с подобным содержанием. Хуже всего, что сестра считала её врагом. "Так, хватит нюни распускать, я непременно возьму себя в руки и разберусь в этой странной истории, потому что она мне очень не нравится. Ничего, я выведу на чистую воду тех, кому понадобилась их ссора, и все будет как прежде. Надо просто пораскинуть мозгами и все". С этими мыслями графинечка Ланская и стояла в уголке, забыв, что она на приеме у самого императора.

*   *   *
   Наташа бежала по темному коридору дворца, и её каблучки ритмично стучали по паркету. Размазывая слезы по хорошенькому лицу, она продолжала думать о произошедшем, хотя изо всех сил пыталась об этом забыть. Но в памяти упрямо возникали картины из прошлого: деревня, слезы, письмо, бесконечные балы и невинные глаза Ольги. «Это все происходит не со мной, это кто-то другой страдает, это у кого-то другого сердце разрывается от каждого движения, от каждой мысли. Я, простая сельская хохотушка, смогла ли бы пережить подобное? Нет, конечно же, нет… Все это просто сон, страшный и ненавистный мне сон. Сейчас я проснусь, и все станет, как прежде: светлая комната со старой мебелью и запах утренних булочек, уютная утренняя суета, музыка, разливающаяся по всему дому, танцы во дворе, птичий щебет и истории у костра, ровный голос Оленьки и теплые объятия Мишеля». Наталия с силой зажмурила веки и резко распахнула их. Но ничего не изменилось, и вместо детских куликовских пейзажей перед глазами стояла все та же темнота холодного коридора, освещенного лишь уже тлеющей свечой. И из этого полумрака на неё со всех стен глядели нарисованные на них люди в дорогих одеждах, которые, казалось, вот-вот сойдут с насиженных мест.
   Она засмотрелась на одну из картин, на которой была изображена красивая дама с черными, как уголь волосами, собранными на затылке. Все в ней веяло таким же холодным величием и равнодушием… Все, кроме глаз. Лишь они, чуть раскосые, покоящиеся под аккуратно очерченными бровями, излучали зеленый, словно от изумрудов, огонь. В глазах этих была её душа, которую не затмили эти дорогие одежды.   
   Странно. Этой прекрасной дамы возможно уже и нет на земле, да и художник, наверное, умер, а это полотно по-прежнему очаровывает нас, живых людей и дает надежду на то, что даже здесь, в этом чуждом мире можно сохранить свою душу, яркую, как солнце. Она отошла в сторону и улыбнулась. Эта женщина с картины дала ей силы вновь бороться, не смотря ни на что, и никогда не сдаваться. «Если она смогла, то и я тоже смогу. Никогда я не стану такой, как все эти лицемерные аристократки».
   Занятая этими новыми идеями она еще раз посмотрела на полотно. Но внезапно свеча, стоявшая неподалеку от неё, погасла, и она погрузилась во тьму. Рядом с ней раздался шорох, и Натали, испугавшись, на ощупь побежала прочь от шума, завернула на повороте в маленькую комнату, но напоровшись на что-то, что она приняла за одну из стоящих повсюду статуй, упала. Через минуту чьи-то тяжелые и сильные руки подняли её. Она, окончательно растерявшись, хотела было закричать, но незнакомец закрыл ей рот ладонью. Послышался щелчок, и в комнате стало светлее: таинственный человек зажег свечу. Наталья осмелела и попыталась вырваться. Незнакомец ослабил хватку и убрал руку, чтобы она смогла освободиться. Она обернулась, шагнула вперед к нему, чтобы тусклый свет падал на его лицо, и замерла.
   - Вы? – удивленно прошептала она. Перед ней, с растрепанными от падения волосами, стоял… молодой император Александр.
   - Удивленны? – слегка улыбнулся тот. – Признаться, и я тоже. Не думал, что светская дама будет расхаживать по темным закоулкам, – он рассмеялся, но увидел её беспокойный взгляд и посерьезнел, - Да вы напуганы, прекрасная Натали! Совершенно напрасно. Я не причиню вам вреда. Что вы здесь делали?
   Наташа пришла в себя и улыбнулась ему. Её очень насмешил его потрепанный вид, а потом она подумала, что и сама верно выглядит не лучше: платья наверняка помялось от падения, да и волосы выбились из прически. Но ей было все равно.
   - Это долгая история, ваше величество.
   - А разве вы куда-то торопитесь? – спросил Александр и нежно взял её за руку…

ГЛАВА ШЕСТАЯ
Фаворитка
Вскоре наступило долгожданное лето, и первые лучи солнца пробивались сквозь покрывающие небо огромные тучи и бегали по площади, пробуждая ленивых и сонных жителей. Некоторым из них удавалось заглянуть в темные гостиные петербуржских домов, извещая хозяев об окончании весны. Одинокий лучик забежал в темное окно придорожного здания, скользнул по уютно обставленной комнате, словно касаясь каждого ее уголка, и остановился на лице у мирно спящей в постели Ольги. Она сощурилась от света и с улыбкой потянулась под одеялом, с удовольствием вдыхая комнатную пыль, ставшую видимой благодаря солнцу.
    Сегодня, именно сегодня из долгой поездки должны были вернуться её друзья, и этот факт её безумно радовал. Ей было невероятно скучно здесь одной, а нескончаемая вереница балов, куда водила её озабоченная Ольгиным будущим матушка не приносила ничего, кроме раздражения от своего присутствия среди этих высокомерных богатеев. Она и сама являлась дворянкой, но считала людей своего круга целиком пустыми, неинтересными людьми, за исключением, пожалуй, парочки господ, общение с которыми  поддерживало её на этом утомительном испытании, называющемся балом. Она считалась девицей на выданье, и возле неё крутилось куча женихов разных возрастов: одни влюблялись в неё за красоту и необычный для девушки её возраста ум; другие гнались за титулом и богатством; третьи мечтали обрести хорошее место при дворе, женившись на сестре самой княгини Дороновой.
   Поэтому она была рада приезду Михаила и Алексея, так как, во-первых, надеялась, что они избавят её от светских забот, и, во-вторых, она просто-напросто очень любила их, служивших единственной ниточкой, тонкой связью с её счастливым и беззаботным прошлым. Что же касалось сестры, Натальи, то с ней она не говорила с момента их первой встречи в Петербурге. Как и обещала, та усердно избегала всяких контактов с ней, ни разу не заходя в гости, и открыто не замечая её на каких-либо приемах. Ольга абсолютно не узнавала её – прежняя Наталья никогда ни на кого не злилась, была добродушной и милосердной, а главное, общительной, её личико всегда освещала лучезарная улыбка. Сейчас же Оленька успела заметить, что та не имела в Петербурге никаких друзей, со всеми держалась одинаково учтиво и отстраненно. Она понимала, что сестра обижена на неё за что-то, о чем она сама не имела ни малейшего представления, и лишь потому злится. И в глубине души надеялась, что, увидев Михаила, она все же сменит гнев на милость, её сердце оттает – и они вновь станут друзьями, преданными и неразлучными, как раньше.
   Одевшись, она хотела было взяться за любимое чтение, но в комнате было на редкость душно, и мысли путались, а буквы перед глазами плясали хоровод, так что ничего понять было невозможно. Наконец, Ольга оставила эту пустую затею и решила развеяться на улице. Она накинула плащ и покинула квартиру.
   Воздух на улице, еще не нагретый весенними лучами, представлял необычайный контраст с жаркой и пыльной атмосферой дома. Легкая меланхолия, царившая в их жилище, сменила бурлящая пестрота петербуржских улиц. Ольга жила на, пожалуй, одном из самых оживленных проспектов, что приносило ей сначала некоторую радость, но позже стало безумно раздражать: уж слишком она привыкла к мирному успокоенному пением птиц Куликову, и ничто не могло заменить ее сердцу тех родных мест.
   Она, не торопясь, переходила через мост, с которого открывался чудесный вид на широко раскинувшуюся реку, когда на неё налетела испуганная молодая девушка. Ольга еще ни у кого не видела таких черных волос: они были даже не темно-каштановыми, как у большинства знакомых темноволосых барышень. Локоны у незнакомки были черные, как смола, как южная ночь. Дополнением образа были огромные цвета шоколада глаза. «Цыганка!» – промелькнуло у Ольги в голове. Та девушка что-то прошептала в извинение, подняла голову и вдруг, словно чего-то испугавшись, попятилась назад. Оленька очнулась от охватившего её замешательства и схватила незнакомку за руку.
   - Ну-ка постой. Что это ты от меня шугаешься точно от прокаженной?
   - Да ничего, барышня, это дело мое, - девушка попыталась вырвать руку, но Ольга только сильнее сжала ладонь.
   - Ты мне не ври, говори живо, чего испугалась? Может… что-то стащила у нас, а?
   - Да, что вы, барыня, раз цыганка, так сразу и воровка. Да я ни в жизнь копейки лишней не взяла. Просто у меня бабка гадалкою была и меня кое-чему научила…
   - Ну и что с того? – Ольга начала выходить из себя.
   - Так вот я людям судьбу могу предсказывать. Только посмотрю в глаза человеку и всё-всё сразу вижу.
   - Да что ты мне голову морочишь этой чепухой!
   - Да правда это, клянусь чем хотите. Вот и испугалась я вас. Судьба у вас черная-пречерная. Жаль мне вас очень, и говорить вам это не хотела, только вынудили вы меня.
   - Не говори ерунды. Судьба, гадания! Внушила тебе бабка твоя всякую ересь в голову, вот ты и порядочных людей пугаешь. – Оленька отпустила глупую девку и зашагала прочь.
   Но цыганка не успокоилась и пошла вслед за ней, крича свои предсказания.
   - Потери вам предстоит пережить, лишитесь всего, что имели. Но самое главное, плохая участь постигнет вашего первого возлюбленного. Очень жаль его.
   Ольга замерла от этих слов и резко повернула голову, ненавидящим взглядом окинув надоедливую нищенку.
   - Что ты сказала?! – вскипела было она, но тут же взяв себя в руки, как можно безразличнее добавила, - Что за бред? Не имеется у меня возлюбленных.
   - Вы меня обманывать не спешите, я же вижу как вы вздрогнули, когда услышали. Только не горюйте, вы все испытания выдержите, и счастье свое найдете. Вижу его точно как вас: красивый такой, высокий, черноволосый…
   Ольга уже и не слушала почти цыганку, её мысли были унесены прочь, за сотни миль, туда где её Алешка, её милый друг. И тут вдруг отчетливо она увидела будто его уже и нет в живых, будто не услышит она его отрывистого смеха и лучистой улыбки, и все вокруг неё наполнилось ужасающей тишиной, и мир, целый мир внезапно стал черным, как волосы этой страшной незнакомки. Она почувствовала дикое желание кинуться на эту ненавистную девку, ударить её, уничтожить её, разорвать эту пугающую тишину и темноту, шедшую от её голоса, от её взгляда. Оленька с силой оттолкнула её и побежала к дому, назад в беззаботное детство и подальше от черного глухого мира. И чем больше она бежала, тем больше с облегчением ощущала, как пустота, нахлынувшая на неё, отступала, и из памяти стала исчезать черноглазая гадалка с её предсказаниями. И эта нелепая утренняя встреча стала казаться ей всего лишь сном, ночным кошмаром, оставшимся в прошлом навсегда.

*   *   *
   Наталия тихонько приоткрыла дверь и, посмотрев по сторонам и увидев, что коридор пуст, выскользнула из зала. Дойдя до своей комнаты никем не замеченная, она с облегчением вздохнула. Она ни в коем случае не хотела, чтобы её увидели, выходящей из покоев императора, хотя и знала, что завистливые сплетницы уже разнесли слухи об их связи по всему Петербургу. Самым обидным в этой нелепой ситуации было то, что для неё не было никаких объективных причин.
    С той случайной встречи на балу с императором, она и впрямь подружилась с ним. Они были одинокими среди множества лиц в городе. Наталья была для Александра единственным другом, единственным человеком, целиком и полностью понимавшим его. Они делились всеми секретами, накопившимися в душе, изнывавшей от недостатка тепла и любви. Их отношения были отношениями брата и сестры, поэтому те предположения и сплетни, ставшие главной темой для обсуждения светского общества, та пошлость, которую они им предписывали, оскорбляла Натали до глубины души. Александр устроил её фрейлиной при императрице Елизавете, и это дало еще большую почву для слухов. В конце концов, она перестала обращать внимание на это, но все же старалась давать меньше поводов придворным болтушкам, уверенных в том, что княгиня Доронова – фаворитка его величества.   
   Вечером должен был состояться очередной бал, и она должна была выглядеть прекрасно, что, впрочем, ей всегда удавалось с легкостью. Её прелестные рыжие волосы, так чудно переливающиеся на солнце, и яркие зеленые глаза никого не оставляли равнодушными. Она была свежа как роза в отличии от сухих и бледных петербуржских барышень. И лишь только самый внимательный наблюдатель мог бы заметить едва просвечивающуюся сквозь пелену блеска и изящества легкую дымку грусти.
   Для бала она выбрала свое самое любимое открытое зеленое платье с кринолином, которое удачно подчеркивало её тонкую талию и еще ярче зажигало глаза, делая их похожими на маленькие изумруды. Служанка помогла ей одеться и привести в порядок непослушные пряди, сделав из них модную высокую прическу, и Наталья покинула свои покои, чтобы, присоединиться к мужу.
   Тот встретил её возле кареты, также красиво и элегантно одетый и надушенный – он всегда старался выглядеть  органично со своей очаровательной супругой – и, подав ей руку, помог сесть в экипаж.
   - Ты как всегда блистательна, - ухмыльнулся он, прекрасно зная, что весь этот шик не доставляет ей ни малейшего удовольствия.
   - Разумеется, я должна выглядеть достойно, как графиня и твоя жена.
   - И как фаворитка его величества? – улыбнулся он.
   Наталья вспыхнула. Дмитрий любил подкалывать её глупыми замечаниями по поводу этих сплетен, видимо, очень наслаждаясь её положением в этой ситуации. Разумеется, он, прекрасно зная свою супругу, понимал всю абсурдность ходящих в городе слухов, но все равно мучил её своими бесконечными издевками.
   - Ежели вам угодно доверять придворным кумушкам и их глупой болтовне, то не я не имею ни малейшего желания терять время на их опровержение. Думайте, как хотите.
   - Знаете, моя дорогая, я предпочитаю верить тому, о чем говорят все в округе, потому как даже для самой глупой сплетни нужен какой-нибудь повод. А дали их несчетное количество.
   - Бога ради, живите как вам легче, но не забивайте мне голову этой чепухой. И потом, отчего вы злитесь? Не вы ли говорили мне прежде, что когда муж и жена любят друг друга – это очень дурной тон.
   - Похоже, в свое время я наговорил вам черт знает сколько всяких глупостей.
   - Не чертыхайтесь, граф, тем более в моем присутствии.
   Тем временем карета подъехала к дому одного богатого чиновника, где и должен был состояться бал, и остановилась у входа. Наталья уже хотела выйти из экипажа, но Дмитрий схватил её за руку.
- Вам придется терпеть мое поведение, точно так же, как я терплю отсутствие светских манер у вас. Конечно, ваше деревенское воспитание дает о себе знать, хотя я не думал, что это будет так скоро. Вас не учили, моя дорогая, святости брака?
   - Этому меня учили, граф, как и тому, насколько безнравственно уводить чужих невест, - Натали с силой вырвала руку, выскочила из кареты и, подбирая подол платья, стала подниматься по лестнице, ведущей в бальный зал. Дмитрий тоже покинул экипаж, и, нагнав супругу, взял ей под руку и повел в зал, с трудом пересилив желание ударить её за дерзость. Ему пришлось туго, и это чувствовала и Наталья. И ощущала необыкновенное удовольствие от его мучений.

*   *   *
   - Мишуня! Боже мой, как я скучала, - счастливая Ольга повисла бы на шее у друга, если бы не находилась на балу в присутствии многих людей, живо бы распустивших сплетни при виде подобной сцены, - Неужели ты совсем не устал с дороги, раз пришел сюда танцевать?
   - Да что ты! Разве я мог пропустить его, я уже, кажется, не танцевал целую вечность.
   - А где Алеша? Он ведь тоже вернулся?
   - Ну а как же, - прищурился Михаил, - Просто у него не так много сил, как у меня.
   - Понятно. Кстати, раз уж ты здесь, не составишь ли мне пару в танцах, а то маменька замучила меня своими поисками кандидата на мою руку и сердце. А так, все подумают, что ты мой избранник, и отстанут от меня.
   - Особенно обрадуется твоя матушка, - усмехнулся он, - Не успеха отвадить меня от одной дочери, как я уже ухаживаю за другой.
   - Да брось ты, она очень переживала за то, что отказала тебе.
   - Не нужно Оленька, я пришел сюда веселиться, а не прошлое поминать. А еще я был наслышан о приезжей красавице, графине Дороновой, фаворитке императора, и полон желания увидеть предмет светских пересудов своими глазами.
   Оленька с волнением и тревогой посмотрела на него. «Неужели он не знает, что эта самая графиня… Нет, конечно, не знает. О Боже, что же будет?» Она хотела было увести его отсюда, чтобы избежать беды, но тут двери в бальную залу распахнулись и вошла сама фигурантка их беседы. Сегодня она была хороша как никогда -  в модном и роскошном платье, переливающемся на свету сотни свечей, освещающих зал.   
   Она проходила под руку с мужем мимо них, как всегда сопровождаемая взглядами всех присутствующих, и завистливых женщин, и восхищенных мужчин.. Ольга старалась не смотреть на неё, но все же Михаил заметил на её лице тревогу и обернулся. Наталья повернула голову, и их взгляды столкнулись. Казалось, вся окружающая их реальность исчезла, и время для них остановилось. Наталия и Михаил остановились друг напротив друга, как громом пораженные этой встречей. Они медленно двигались друг к другу, не отрывая взглядов. Вся боль, все страдание, все обиды исчезли в небытие в слиянии двух душ.
   - Я готов был для неё на всё, я дал ей всё, что только может пожелать женщина, все богатства мира положил к её ногам. –
удивленно сказал своему другу один офицер, который пытался ухаживать за Дороновой, но получил отказ. – А он всего лишь посмотрел…
   - Да, - согласилась тот, - но зато КАК посмотрел!
   Заиграла медленная музыка, и все пары закружились в вальсе. Мишель, наконец, пришел в себя от оцепенения, и уверенно подошел к Натали и Дмитрию и, протянув ей руку, приглашая танцевать, обратился к Доронову.
    - Разрешите пригласить вашу очаровательную супругу, князь.
   Тот хотел было отказать, но Наташа, видя его неодобрения, решилась и сама шагнула вперед.
   - Я не знала, что ты в Петербурге.
   - Я тоже не знал, что ты здесь.
   Разговор не клеился. Да и какими глупыми были сейчас все слова на свете. Их глаза могли сказать друг другу гораздо больше и гораздо желаннее.
   - Я много слышал о тебе, - начал Михаил, - когда был в Сибири с поручением императора. Знаешь, за те несколько месяцев, что меня не было, очень многое здесь изменилось. Все разговоры лишь о новом увлечении императора…
   Когда об этом говорил муж, Наталия очень злилась – их нелепость раздражала её, но когда это сказал Мишель, острая боль поразила её в самое сердце.
   - С каких пор ты веришь слухам?
   - Для самых глупых сплетен нужен повод, не так ли?
   - Ты говоришь, как Дмитрий.
   - Впервые согласен с твоим мужем. Впрочем, к чему мне злиться на него? Я ему даже благодарен за то, что он уберег меня от необдуманного поступка.
   - Вот как ты к этому относишься? – вспыхнула Наталья, -Как к необдуманному поступку? Я думала, это была любовь.
   - А разве я не прав? Да брось, Наташа, сколько времени уже прошло, мы с тобой совсем другие люди… А то, что было… пусть останется в прошлом. Достаточно уже назад оборачиваться.
   Она с трудом сдерживала слезы, подкатывающие к глазам. Было так горько и больно стоять здесь с этим человеком, бывшим ей раньше роднее всех на свете, как с чужим, и слушать его слова, ранящие больнее всякого оружия.
   - Ну зачем ты так? Зачем ты делаешь мне больно? Ведь я не виновата перед тобой. Я люб…
   - Не надо, прошу тебя, молчи. Не стоит говорить того, чего не чувствуешь.
   - Но это правда, ты и сам знаешь, что это так. Мы любим друг друга по-прежнему! – её глаза глядели тревожно, с надеждой, пытаясь отыскать в нем хоть что-то, что дало бы ей надежду.
   - К счастью я избавился от этой любви, и тебе того же советую, – сам не зная, для чего, Михаил говорил эти колючие слова, не имеющие ничего общего с реальностью, сам не зная, почему, он причинял боль той, которая страдала не меньше чем он, и ничуть не виновата была в его муках.
   - Ничего не осталось, - сказала она, ощущая внезапно навалившуюся усталость, - Нечего любить, не за что больше бороться.
   - Ну что ты, у тебя теперь есть все, о чем только и можно мечтать. Богатство, статус, слава…
   - Да, все это у меня пока есть.
   - Не мучь меня, Наташа, оставим все как есть. Если… тебе сложно, я могу уехать в Москву на службу, и больше ты меня не увидишь.
   - Не стоит, я возьму себя в руки. Этого больше не повторится. Не хватало, чтобы из-за меня у тебя были проблемы.
   Закончился вальс и Наталья, сделав поклон, оставила Мишу одного и направилась к мужу. Мишель смотрел ей вслед и увидел лишь, как по дороге она расправила свои худенькие плечи, и стала снова сильная и готовая бороться со всеми невзгодами. Дмитрий с притворной улыбкой взял её под руку и повел в пустой зал передохнуть.
   - Что это значит?! – он больно сжал ей руку, когда они остались одни, - Решила выставить меня дураком перед всеми? Что за фокусы, я тебя спрашиваю?
   - Отпусти, мне больно.
   - Это еще не больно, милая моя. Ты забыла, кто ты теперь? Вздумала обманывать меня с этим мальчишкой? Подумай о моей репутации. От твоей-то остались одни лохмотья.
   - Что я сделала? Станцевала со старым другом?
   - Другом? Не смеши меня!
   - Ревнуешь? – хищно улыбнулась Наташа, вырвала руку и медленно пошла в зал.
   Дмитрий догнал её, и, схватив за плечи, с силой тряхнул.
   - Хватит играть со мной, поняла? Я могу принять меры по твоему, пусть и позднему, воспитанию.
   - Ну и что же ты сделаешь? Запрешь меня дома?
   - Я тебя предупредил. Со мною шутки плохи, поняла, голубка? Чтобы я больше не видел тебя с ним, ясно? – Он развернулся и вышел, оставив Наталью наедине со своими мыслями.

ГЛАВА 7
Одним дыханием едины.
Мишка, ну что же вы так? Зачем терять время на глупую обиду. Вы должны быть вместе, ты же знаешь! – Ольга было безумно расстроена тем, что они не помирились.
   - Хватит. Нас более ничего не связывает. Я больше не хочу страдать, - твердил ей Мишель, - Я так решил.
   - Ты решил?! – возмутилась та, - А о ней ты подумал?
   - А что я должен делать, Оля? Она замужем за богатым и влиятельным человеком. И развода он ей не даст, даже если и захочет.
   - Да… - Оленька задумалась, и тут же ожила от внезапно поразившей её идеи, - А что… а что если она попросит Его Величество о разводе. Ведь они друзья!
   - Ну нет… да ты что! Что он подумает? А если он откажет, и об этом станет известно? Её репутация будет погублена. А этот Доронов? Поверь, Ольга, он страшный человек, с ним шутить нельзя. Даже представить боюсь, что он может с ней сделать.
   - Но он же не любит её. Он обязан будет отпустить её.
   - Такие люди, Оленька, ошибок не прощают. Никогда и никому. Поэтому… я не знаю, Оля, я не знаю.
   - Надо поговорить с ней… тебе, потому что мы с ней не общаемся более.
   - Это почему же? – Мишель удивленно повел бровями. – Случилось что?
   - Я не поняла ничего. Когда она приехала из Парижа, в тот же день был устроен бал.
   - Ну да, я помню. Тот, что мы пропустили.
   - Да… И она тогда сказала, что больше знать меня не желает. Сама не знаю, что произошло. Она твердила что-то про письмо какое-то, про то, что ты якобы женился, что я обманула её в чем-то. Я даже разобраться толком не сумела. А она мне так прямо и сказала: «Я больше видеть не хочу ни вас, ни маменьку, ни ваших друзей кавалергардов», - и тут же ушла.
   - Подожди-ка, какая женитьба, я не понимаю…
   - Вот и я тоже. И еще какое-то письмо. Так что со мной она разговаривать не пожелает, а вот с тобой – будет. Ты ей предложи попробовать получить развод… да и про это письмо спроси.
   - Хорошо. Попробую в последний раз – в конце концов, чем черт не шутит, вдруг все получиться. Хотя примет ли она меня. Я ей столько наговорил сегодня.
    - Ничего. Она любит и простит. Она же понимает, что ты совсем того не думаешь, что сказал.
    - Надеюсь. Ну что же, пора домой, Оленька. Поеду я уже, и впрямь страшно устал с дороги, отдохну хоть, да и подумаю, как с Натальей быть.
    - Я с тобой пойду.
    - Так поздно уже. Как ты к себе домой добираться будешь?
    - Так я если что у вас останусь – на диванчике.
    - Да ты что, Ольга, - рассмеялся Мишель, - приличной барышне остаться на ночь в квартире у двух холостых кавалергардов! … Представь, что будут о тебе говорить!
   - Ну так пусть болтают, - усмехнулась она, - Все эти их «правила приличия» просто смешны. Они сами ничуть их не соблюдают, а претворяются святыми.
   - А можно еще вопрос? - лукаво улыбнулся Михаил, провожая Оленьку к экипажу.
   - Разумеется.
   - А почему ты к нам так торопишься, что до утра отложить не смогла?
   - Ну просто я скучала по вам… и… ну я давно вас не видела…
   - Нас? Или Алешку?
   - Перестань! – вспыхнула Ольга, и легкий румянец заиграл на её щеках, - Надо же придумать такое…
   - А ну-ка, Оленька, посмотри на меня. Неужели неправду сказал? Ведь я давно уже вижу, как вы друг по дружке сохните, а признаться боитесь. А уж я думал, что смелее вас, Ольга Николаевна, барышни не найти.
   - Ах, что за глупости ты болтаешь.
   - Вот тут вы только что наплевали на так называемые «моральные устои» нашего общества. Это ли не смело в наши дни. А любви испугались…
   - Брось, Мишель, какая любовь? Это у тебя от усталости уже бред начинается. Это у вас с Наташей любовь – и я думаю, что одной страдающей от любви пары нам хватит.
   - Эх ты! Ну, поживем – увидим, что будет. Только мой тебе совет: времени даром не теряй. Упустишь счастье, Оленька, потом жалеть будешь – да поздно.
   - Лучше уж поздно, чем никогда.
   - И то верно. Ну что, может, все-таки поедешь домой. Пусть тебе все равно, что будут говорить, но вот Мария Андреевна будет в шоке. Она и без того нас недолюбливает.
   - Ну, ладно. Завтра к вам приду, навещу.
   Лошади тронулись с места и поскакали по широкой улице, неся за собой их повозку.
    - Мишель, я тут подумала… ты ведь у императора на хорошем счету. Может Наталье и не нужно просить самой, а лучше тебе с ним поговорить?
   - И что я скажу? «Ваше высочество, дайте развод княгине Дороновой, чтобы я мог на ней жениться» - так что ли?
   - Ну, я не знаю. Боже мой, ну почему все так сложно.
   - Надо было сразу её удержать, не пришлось бы сейчас локти кусать.
   - Все ошибаются, Миша, хотя бы раз в жизни. Знаешь, один философ сказал: «Благодаря совершенным ошибкам мы знаем, как поступать правильно». Главное их не повторять.
   - Ну, разве от этого легче?  У нас все равно нет выхода. Если Его Величество не поможет, а это более чем вероятно, у нас не будет ни одного шанса быть вместе.
   - Ну а что же еще делать-то? Кому Господь много дает, с того много и спрашивает. За любовь, такую как у вас, бороться надо.
   - Ну, тогда будем бороться, - Михаил усмехнулся и устало посмотрел в окно. Была ночь, и в тусклом лунном свете город казался таинственным и угрюмым, как после дождя. И от этого на душе было как-то беспокойно, тревожно, словно какое-то странное предчувствие терзало его. А в ушах звучали неожиданно уверенное «будем бороться!». «Да, - подумал он, - будем бороться. Это все, что нам осталось. И этого никто у нас не отнимет». И так, под стук колес, в нем рождалась твердая уверенность в том, что все у них с Натальей будет хорошо. Просто потому, что так должно быть. Так суждено.

*   *   *
   Утро выдалось на редкость холодным. Наталья укуталась в теплое одеяло и не спешила вставать с постели. Дмитрий уже давно проснулся и ушел куда-то по делам, о чем сообщила ей горничная. Наконец, отчаявшись согреться, она заставила себя встать. Аккуратно причесавшись и надев домашнее платье потеплее, Наташа решила спуститься на завтрак, хотя была совсем не голодна. Но сидеть в прохладной комнате одной было выше её сил.
   Она потрапезничала, и собиралась пойти в библиотеку и заняться чтением, чтобы хоть как-то занять себя, как в дверь постучали. Служанка открыла нежданному гостю, и он прошел в гостиную. Наталья была удивлена, обрадована и напугана одновременно – этим посетителем был Михаил.
   - Что вы здесь делаете, Михаил Петрович? Насколько я помню, я не приглашала вас.
   - Какая официальность, - дерзко улыбнулся Мишель и близко подошел к ней, желая обнять, - Вчера вечером вы были настроены иначе.
   - Вам показалось, - увернулась Наташа, - Итак, зачем вы пришли?
   - Я не имею право навестить старых друзей?
   - Вы могли выбрать время, когда мой муж был бы дома.
   - Ну, перестань, Натали, я вчера обидел тебя, прости. Мне было… так плохо без тебя.
   - Господи, Мишель, что ты делаешь? - зашептала она, - Нас могут услышать.
   - Ну и что с того? Насколько я понял, твой муженек не питает иллюзий по поводу твоей верности.
   - Ты опять оскорбляешь меня? Это просто возмутительно! Сейчас же покинь мой дом.
   - Извини, я имел в виду, что он, наверное, догадывается о том, что наша любовь не угасла.
   - Догадывается он или нет, но он мой муж, и я обязана ему подчиняться. Он был ужасно зол из-за вчерашней встречи.
   - Он обидел тебя? - Мишель повернул её к себе, в его глазах Наташа прочла беспокойство за неё. – Если так, то ты только скажи, и я…
   - Нет, он ничего мне не сделал. Но он сказал, чтобы я больше не виделась с тобой, иначе он примет меры.
   - Послушай, у нас с Ольгой есть кое-какие соображения…
   - С Ольгой? В таком случае, я слышать о них не хочу.
   - Но почему? Она рассказала мне о вашей ссоре, но я не понял ничего. Что произошло? Почему ты так зла на неё?
   - Потому что она лживая предательница. Она написала мне в Париж письмо, где сообщила, что ты счастливо женат, и что твоя молодая супруга беременна. Она жестоко обманула меня. Знаешь, что я почувствовала, когда прочла это?
   - Но она ничего не писала, пойми. Она не понимает, о каком письме идет речь.
   - Это она сказала? С чего мне ей верить?
   - Она твоя сестра, и ты же знаешь, что она не способна на подобное.
   - Но, в таком случае, кто же написал его? Это был её подчерк, я его точно узнала.
   - Не знаю, это и впрямь очень странно…
   - Ладно, ну так что вы… что вы с ней придумали?
   - Ты можешь попросить у императора развод с мужем, и мы…
   - Что? Ты как себе это представляешь? Да вы с ума сошли!
   - Но вы же… друзья, и он должен помочь тебе.
   - Он должен? Да как я посмею его об этом просить?
   - Это же ради нас. И потом, я могу пойти с тобой, я у него тоже на очень хорошем счету.
   - Ну, нет уж, это просто невозможно, Мишель. А если он откажет? Это же просто позор. Он расскажет Дмитрию, и… мне страшно подумать, что тогда будет.
   - Но как же тогда быть? Я так люблю тебя, я больше не хочу тебя терять…
   - Я не знаю, Мишенька, я подумаю.
   Входная дверь хлопнула, и в гостиной показался и сам хозяин дома, князь Доронов. Увидев Михаила, он побледнел, и в глазах мелькнуло что-то дикое, но он быстро пришел в себя, так что эта минутное замешательство осталось незамеченным.
   - Я не знал, что у нас гости, Наталья. Добро пожаловать в наш дом, monsieur Толстой. – Дмитрий подошел к Мишелю, и пожал тому руку. – Что же вы стоите здесь? Проходите, я попрошу Амели подать чай.
   - Не стоит, князь. Я, пожалуй, пойду.
   - Отчего такая спешка?
   - У меня есть некоторые дела…
   - Ах, служба, служба. Ну что ж, мы будем рады вас видеть в следующий раз. Приятно, что старые друзья не забывают Наталью.
   - Всего доброго, - откланялся Мишель.
   Когда за ним захлопнулась дверь, в комнате еще несколько минут стояла полная тишина. Наталья держалась за спинку кресла и боялась пошевелиться от страха.
   - Ты так рано… - начала она, стараясь говорить как можно спокойнее, но голос предательски дрожал, выдавая её состояние.
   Дмитрий повернулся к ней, и она вздрогнула. Если бы взгляд мог убивать, от неё бы ничего уже не осталось. Дикая, нечеловеческая злоба была отпечатана на его лице.
   - Иди к себе, сейчас же, - произнес он ледяным голосом.
   - Дмитрий, я… - попыталась она наладить ситуацию. Но Дмитрий вдруг резко сжал зубы и ударил её с такой силой, что она упала на мраморный пол, и, не промолвив больше не слова, пошел к себе в кабинет.
   Наталья, съежившись от боли, попыталась подняться, держась за кресло, но все тело насколько болело, что она в бессилии оставила попытку. Немного отдохнув, она, кусая губы от усердия и крепко схватившись за подлокотник, встала на ноги. Набрав в легкие побольше воздуха, она с трудом поднялась к себе в комнату. Добравшись до будуара, она опустилась на табурет.
   Её взгляд упал на собственное отражение в зеркале. Шея и левая щека были красными от удара, руки ломило от падения, а на прелестном молодом лице красовались синяки.  «Нет, нельзя так больше жить! Это невозможно, с этим нельзя мириться. В этом доме мне жизни нет. Когда-нибудь он рассердится и просто забьет меня до смерти. Я пойду к Александру и стану просить, умолять его. Это единственный мой выход. Я пойду обязательно. И да поможет мне Бог!»
   
*   *   *
   Александр уже несколько часов пытался разобраться с бумагами, но буквы скакали перед глазами, и он совершенно не понимал, что в них написано. Его мысли занимала ОНА. Он не мог объяснить, даже сам себе, чем его очаровала эта маленькая хрупкая девушка, еще совсем ребенок, которого с головой окунули в жестокий взрослый мир, и она в нем беспомощно барахтается, стараясь изо всех сил не утонуть. Она была красива, тоже по-детски, своей неповторимой естественностью она так отличалась от сотен других молодых барышень. И в то же время в её ярких изумрудных глазах плескалось что-то дикое, неземное, которое, казалось, вот-вот вырвется наружу.
   А он любил её мягкий взгляд, когда она смеялась, шутила, радовалась. Тогда у него появлялось ощущение того, что с ней ничего и не произошло, и все те горести и беды с мужем она просто выдумала, сочинила просто так, от скуки. Но иногда, когда она рассказывала что-то веселое, в её глазах на секунду мелькала грусть, и она застывала на миг, будто возвращаясь в прошлое. И он старался не отвлекать её тогда, потому что точно знал, что это прошлое ей очень дорого. Она не рассказывала ему, почему оказалась замужем за князем, просто делилась своей тоской, но он понимал, что несколько лет назад она потеряла кого-то. И, похоже, это навсегда. От размышлений его отвлек стук в двери: кто-то пришел.
   - Войдите! – двери распахнулись, и он увидел Наталью. Он очень удивился, только что думал о ней, и вот она тут как тут, как будто возникла из его мыслей.
   - Ваше Величество, мне очень нужно поговорить с вами.
   - Конечно, Натали, проходите. – он поспешно вскочил со стула и, взяв её под руку, проводил к дивану. Он сел напротив неё, полностью готовый слушать её. – Ну, начинайте, моя дорогая, что случилось?
   - Вы, конечно, знаете, о том, что брак мой не принес мне счастья. И, как раз наоборот, причиняет мне боль… - она не знала, как подойти к сути разговора, - в общем, я… хотела..
    - Ну, что вы, Наташенька, не волнуйтесь, говорите спокойно.
   - Я прошу дать мне развод! – выпалила она на одном дыхании и испуганно ждала реакции Александра.
   - Я… что-то не понял, я, наверное, ослышался…
   - Нет, - прошептала Наталья, - вы правильно услышали. Я прошу у вас разрешения на развод с моим мужем.
   - Но это… это невозможно…
   - Но вам же все можно, Ваше Величество. Одно ваше слово, и я свободна. Прошу вас, - она умоляюще взглянула на него. В её глазах не было больше страха – только уверенность, бесконечная уверенность…
   - Я все понимаю, вы не любите его, но развод… вы же понимаете, что это запрещено. Я могу разрешить его, но только в крайних случаях.
   - Прошу вас! Прошу вас! Моя судьба, моя жизнь в ваших руках! Он… он убьет меня, поймите… он бьет меня… я его боюсь.
   - Ну, что вы, Наталья, князь Доронов просто не способен обидеть вас, вы напрасно клевещете на него. Я понимаю, вам хочется добиться развода, но это не лучший путь…
   - Я не вру, - твердо произнесла она.
   - Хватит, не нужно идти на грех ради собственной выгоды.
   - Я не вру, - она подкатала рукава, и расстегнула ворот, показывая вчерашние синяки, - Смотрите! Смотрите же! Это, по-вашему, клевета? – она готова была разрыдаться от боли и обиды.
   - Я не могу поверить… - прошептал он удивленно, - Это так ужасно. Бедная моя Натали, - он прижал её к себе, поглаживая по голове, как ребенка, - Ну, ну, успокойтесь, все будет хорошо… Я согласен дать развод. Вы больше не будете страдать.
   - Правда? – она подняла глаза, - Неужели?
   - Да, моя дорогая, я разберусь с этим. А вы пойдите домой и успокойтесь.
   - Спасибо! - она радостно обняла его, но, спохватившись, отодвинулась, - Вы спасли меня, Ваше Величество.
   - Александр. Зови меня так. Мы ведь друзья.
   - Александр… спасибо еще раз, -- она готова была прыгать от счастья, - но вот еще что… моя репутация…
   - Она не пострадает, будь уверена. Я все решу.
   - Нет, нет, я хотела сказать, что мне все равно, мне все равно, что скажут, лишь бы вы дали развод. 
   - ТЫ  дал развод.
   - Простите… - она запнулась, - Прости… я не привыкла…
   - Ну ладно, ступай домой, а я все устрою. Скоро ты будешь свободна.
   - Спасибо. Я этого никогда не забуду, я всю жизнь буду благодарна, - улыбнулась она, открывая дверь.
   - Не за что. Друзья должны помогать друг другу.
   - Прощай. Я буду ждать. – она вышла, еле сдерживала слезы счастья.
   Александр подозвал к себе кавалергарда, охранявшего покои, и приказал ему срочно разыскать господина Доронова и сказать ему, чтобы он явился во дворец…

*   *   *
   …Она бежала по узкой тропинке. Кругом было очень темно, и она ничего не видела. Она даже не понимала, куда бежит, просто знала, что надо бежать вперед, словно там что-то важное ждет её. Внезапно впереди показалась мужская фигура. Каким-то внутренним чутьем она поняла, что это тот, кого она ищет. Она поспешила быстрей, но не могла приблизиться ни на шаг к нему; скорей наоборот, его черный силуэт с каждым шагом все более отдалялся. И вдруг среди тишины, нарушаемой лишь её сбивчивым дыханием и размеренным звуком шагов, раздался выстрел, резкий, уничтожающий. И мужчина упал. Она, объятая ледяным страхом, подбежала к нему: он лежал на животе, уткнувшись в землю и раскинув руки в стороны.
    Она попыталась перевернуть его тяжелое, грузное тело, и это далось ей с огромным трудом. Наконец он поддался ей, и когда она смогла взглянуть на него, она ужаснулась. Горячая острая боль сковала ей сердце с такой непреодолимой силой, что хотелось кричать. Светлые волосы аккуратно обрамляли миловидное лицо, красивые с наглым огоньком глаза, ставшие в миг стеклянными, твердая линия губ… Все так знакомые черты лица, Лешкиного лица. Ольга заорала, и вдруг чьи-то руки с силой подняли её с земли. Она мельком увидела этого незнакомца: он был смуглый, как пират, с черными смоляными волосами. И весь его облик был какой-то черный, весь, кроме глаз. Они, голубые и холодные, прожигали её душу насквозь. И почему-то за ту секунду она запомнила лишь эти глаза. Она вспомнила о Алеше и  стала вырываться, толкать его, кричать и плакать навзрыд. Потом все вокруг вдруг померкло, и она открыла глаза…
   Ольга лежала на кровати, вся в холодном поту, с какой-то тоской и удивлением вспоминая свой странный сон. Она понять не могла, отчего ей это сниться. В память настойчиво лезло неприятное воспоминание о встрече с гадалкой. «Она тогда сказала, что… Нет, все это бред… этого быть не может. Хватит с меня суеверий, я просто разволновалась, вот и все. Это только сон… только сон». Она повторяла это как заклятье, стараясь убедить, прежде всего, именно себя саму в том, что ничего не случилось. И, в конце концов, ей это удалось, и она успокоилась. Но какое-то неприятное чувство засело где-то внутри, и непонятно откуда взявшаяся тоска поселилась в сердце. Разум утверждал, что все хорошо. А сердце… сейчас она предпочла его не слушать.
   Ольга оделась и хотела было сесть за какую-нибудь книгу, но в комнату зашла служанка, сообщившая, что пришли гости. Она велела впустить их, догадываясь, что этими посетителями были её лучшие друзья. Она не ошиблась: через несколько секунд в комнату залетели ее товарищи – Михаил и Алексей.
   - Ну, здравствуй, Оленька! – весело поприветствовал её Мишка, крепко заключив в объятия. Алеша ограничился простым рукопожатием.
   - Не ожидала вас увидеть сегодня, признаюсь, я считала, что вам надо было отчитаться перед Его Величеством за выполнение его поручений.
   - Мы тоже так думали, - пояснил стоявший в стороне Алексей, - но у императора нашлись более важные вещи, чем разговор с нами.
   - Да, - подтвердил Толстой, - нам сказали, что у него важная встреча, и мы мягко говоря, можем убираться оттуда и ждать, пока Его Величество освободит время для нас.
   - Забавно. Что может быть важнее государственных дел?
   - Да какая разница, главное, мы свободны, как вольные птицы. Вот и решили проведать дорогого друга.
   - Чему я несказанно рада. Что ж, рассказывайте мне о ваших сибирских приключениях.
   - Вот уж о чем рассказывать нечего, скукота одна. Да еще эти дороги – ни в жизнь я столько не уставал. Подтверди, Лешка?
   - Точно, мы только и считали дни, чтобы вернуться. А что тут нового происходит, в столице?
   - Да тоже ничего особенного. Мамушка уж одолела меня своей идеей меня замуж выдать.
   - За кого это? – с легкой ноткой ревности спросил Алексей.
   - Самой бы знать, - усмехнулась Ольга, - она еще в поиске кандидатов, я молюсь каждый день, чтобы она окончательно об этом забыла.
   - А что Наталья, от неё вестей нет? – Оленька заметила, как напрягся от этого вопроса Михаил.
   - А… ты не знаешь? – удивилась она, с укором посмотрев на Мишу, - Ты не сказал?
   - О чем? Нет, мне ничего не говор….
   - Госпожа Ланская, ныне Доронова, живет в Петербурге и водит отношения с Его Величеством, – на одном дыхании выпалил Толстой.
   - Что? Как это?
   - Она – фаворитка…
   - Перестань, - одернула его Оленька, - Ты знаешь, что это не так! И… ты говорил с ней?
   - Да, я был у неё вчера.
   - И что она ответила?
   - Она сказала, что попробует, но мне в это не очень верится. У неё был не очень уверенный вид.
   - Ты должен ей верить. Если она так сказала, значит…
   - Да о чем вы говорите? Что случилось? – пытался докричаться до них ничего не понимающий Алексей.
   - Мишель хочет вернуть Наташу.
   - Здорово, давно уже пора. А то мне осточертело смотреть на его грустную мину.
   - Не чертыхайся. Но насчет этого ты прав, - согласилась Ольга. – Не понимаю, как можно не бороться за свою любовь…
   - Точно…
   - Да вы на себя посмотрите! – усмехнулся Миша, - Все нас поучаете, а сами…
   - А что мы? – покраснел Лешка.
   - Действительно… что ты за глупости говоришь? – укорила она друга.
   - Глупости? Вот как… - Михаил хотел высказать этим учителям все, что он думает об их отношениях, но в комнату снова зашла служанка, доложившая еще об одном госте.
   - Кто это? Не твой ли очередной жених? – насторожился Леша.
   - Вот я же говорю, что вы…
   - Начинается… - вздохнула Ольга, но тут же просияла. В комнату вошла Наталья.
   - Наташка, - кинулась она обнимать сестру, - Как хорошо, что ты пришла!
   - Хорош жених… - засмеялся Михаил.
   - Да уж… Здравствуй, Наталья, или уже к тебе нельзя так обращаться.
   - Можно, конечно, - смутилась та, - Привет, Мишель.
   - И тебе тоже, - он встал и поцеловал её руку, но тут заметил на ней синяк. – Что это? Что это, я тебя спрашиваю?
   - Успокойся, - Наталья выдернула руку и села в кресло, - Ничего страшного, маленький ушиб.
   - Но и впрямь, что случилось, Наташа? – взволнованно спросила Ольга.
   - Это Дмитрий. Он рассердился на меня, за то, что Мишель приходил.
   - Я его убью – твердо произнес Толстой, - От него живого места не останется.
   - Перестань, я уже разобралась с этим.
   - Ты хочешь сказать, что…
   - Да. Я ходила к Александру, и он пообещал, что разведет нас с Дороновым,  - улыбнулась Наташа.
   Никто не мог поверить услышанному. Неужели все будет, как они мечтали? Неужели все их беды и горести кончились. Так просто, так легко…
   - Знаете, я тут подумала… - начала Ольга, - мы тут сидит все вместе, вчетвером, и все как раньше, как в прежние времена. Я думала, что не дождусь этого…
   - А знаете, чего нам не хватает? – хитро поинтересовалась Наталья.
   - Чего?
   - Музыки, Ольгиной музыки!
   - Точно, - согласился Мишель, - сыграй нам, Оленька, а мы послушаем.
   - Да бросьте вы! Я уже Бог знает сколько не играла.
   - Ну, пожалуйста…. – затянули друзья. – Давай, Оленька, сыграй нам, ну же!
   - Ладно, уговорили, - сдалась Ольга. Она села за маленькое пианино, стоявшее в углу комнаты, открыла покрытую пылью крышку и заиграла. Музыка разлилась по всей комнате, окружив четверых влюбленных детей, красивая мелодия радостно подпевала их сердцам, а они слушали, слушали, и слезы радости накатывали на глаза. Оленька играла мелодии их детства и юности, а потом они долго-долго вчетвером сидели и вспоминали о былом, смеялись и грустили. И как в те счастливые времена, они были вместе, улыбающиеся друг другу. Весеннее солнышко, заливая площадь лучами, обещало новый счастливый день, и они очень верили, что это день наступит и для них.